Весь мир у ног - Страница 22

Да, согласна, — с достоинством ответила я, не обращая внимания на его подначки. Тоже мне, открыл Америку, я с детства знаю, что любопытство — это мое основное достоинство!

Глава 6 ДРАКОНЬЕ ЗРЕНИЕ

Мы поднялись на террасу, — Гаррет вдруг расщедрился и позволил мне доковылять до нее самой.

Думаю, все окрепли достаточно, чтобы переходить к следующему этапу, Сашша, — сказал он. — Теперь к вашим занятиям мы добавим физкультуру. Будете много гулять, начнете упражняться с клинком.

Я поморщилась, и Гаррет поспешил подсластить пилюлю.

Если будете стараться, через пару месяцев я разрешу верховую езду, — лукаво подмигнул он мне. — Вы говорили, что занимались раньше.

Да, в молодости я ее ужасно любила, — рассеянно кивнула я.

Гаррет запрокинул голову и расхохотался.

Я вспомнила свое собственное бурное веселье, когда четырехлетняя Маруська степенно выдала мне: «Когда я еще была маленькая…» Все относительно. Гаррет, с его пятью веками за спиной, наверное, имеет право так веселиться, хотя это меня и раздражает. Интересно, а как старшие драконы воспринимают самого Гаррета? Тоже третируют своей высокомерной снисходительностью? Сэлл вот точно не такой. И его «крошка» и «детка», как кажется мне, скорее относятся к разнице в габаритах, чем к возрасту.

Ньес Гаррет, а почему у Сэлла такие странные глаза? — спросила я, вспомнив, что давно собиралась задать этот вопрос. — Драконы с возрастом теряют человеческий облик?

Драконы перестают использовать человеческий облик, да. — Мужчина привычно покрутил на пальце кольцо. — Но это случается гораздо позже, после семи-восьми тысяч лет. У Сэлла другое; в детстве родители увезли его с собой в один из других миров, и там погибли. Сэлл не рассказывал, что произошло, но когда его через сорок лет нашла его алайя, он был слеп и из последних сил сражался против каких-то безумных существ, объявивших на него охоту. На Тассине после обретения крыльев он смог видеть драконьими глазами. Но попади он, скажем, на Землю, — снова ослепнет без магии.

А его алайя? — спросила я.

Погибла, — неохотно ответил Гаррет. — Давайте сменим тему, Сашша, в такой чудесный вечер не хочется говорить о печальном.

Давайте, — покладисто кивнула я.

Вечер и правда был чудесным. Солнце не так давно скрылось, на постепенно темнеющем небе восхитительного фиолетового оттенка, характерного для Тассина, зажглись первые звезды. Как рассказал мне Грашх, Тассин расположен к центру своей галактики несколько ближе, чем Земля — к центру Млечного Пути, поэтому звезды здесь куда крупнее, а ночи такие светлые.

Расскажите мне немного о себе, несса, — неожиданно попросил дракон. — Кем были ваши родители, что вы любили в детстве? Может быть, какие-то интересные случаи…

Зачем вам? — изумилась я.

Интересно. — Гаррет смотрел на меня спокойными честными глазами. — И потом, чем больше я о вас буду знать, тем лучше я смогу вам помочь здесь устроиться. Я знаю, что вы не доверяете мне, но не вся же ваша жизнь — сплошная тайна? — Он провокационно улыбнулся.

Жизнь как жизнь, ничего особенно интересного, — пробормотала я. — Родителей не помню, они погибли, когда мне не было и двух лет, меня воспитывал дедушка. Вообще он не был мне родным. Мой дед — мамин отчим, бабушка тоже умерла очень рано. Наша соседка даже считала, что на нашей семье лежит проклятие. Но, видимо, это из-за того, что рождались драконы, если я правильно вас поняла. — Гаррет сосредоточенно кивнул, и я продолжала: — Дед работал заведующим отделением хирургии в больнице, так что я его видела не очень часто, он все время был занят. Но меня очень любил, заботился обо мне. Потрясающий был человек… — Я закусила губу, вспомнив деда. На глаза запросились слезы, но я сдержалась.

Сколько вам было, когда его не стало? — Дракон успокаивающе погладил меня по руке.

Только исполнилось восемнадцать, — глухо ответила я.

Вы ведь очень рано вышли замуж, верно? Даже по земным меркам? — Гаррет внимательно смотрел на меня в ожидании ответа.

На меня нахлынули воспоминания. Мне семнадцать, я смотрю на себя в зеркало в ЗАГСе, тоненькая и болезненно хрупкая, утонувшая в пене пышного белого платья. А рядом стоит Алекс, прекрасный, как скандинавский бог, голубые глаза не отрываются от моего лица. Чуть в стороне — печальный дед, который так не хотел, чтобы я рано выходила замуж… Вот мы у Алекса дома, и он благоговейно снимает с меня сначала туфельки, потом чулки, а потом у него внезапно кончается терпение, и он набрасывается на меня с неистовым желанием, причиняя боль. Я плачу, и он снова ненадолго становится нежным. Со временем периоды боли будут становиться все длиннее, а нежности — все короче. И это будет продолжаться долгих два года…

Я вздрогнула — Гаррет взял меня за руку и, встревоженно заглянув в глаза, повторил свой вопрос:

Так в каком возрасте вы вышли замуж, несса?

В семнадцать, а что такого?

Я только собралась закрыть эту неприятную для меня тему, как на меня обрушился приступ головной боли и дикой, всепоглощающей паники. Так неожиданно эти приступы не начинались еще никогда, я схватилась за голову и застонала.

Несса! Сашша! Что такое? — Голос Гаррета доносился до меня как сквозь вату, а поле зрения стремительно сужалось, предвещая спасительный обморок.

Голова… болит, — прохрипела я, отключаясь.

Все закончилось так же неожиданно, как и началось. Я пришла в себя очень быстро, судя по тому, что мой оперативный опекун даже не успел уложить меня в постель, только снять боль. К моему изумлению, голова совершенно не болела, осталась лишь изнуряющая слабость.